В метро. Зарисовка
– Садись, садись, – присевшая рядом старушка уговаривает своего мужа. Краем уха ловлю, что им ехать до конечной, а оба ох как уже немолоды. Ее мужчина отказывается, отмахивается, потом уже смеется, – сидииии, все хорошоо, – лучистые морщины в уголках глаз.
Девочка напротив жмется к матери. Мальчик перехватывает мой взгляд, улыбается, смущается, – красивая тетя, – говорит его мать.
В последнюю минуту в вагон впрыгивают парни из МЧС. Ржут аки кони и аки кони же куда-то все рвутся, не стоится им на месте. Пышут здоровьем, силой, молодостью – румянец во всю щеку, косая сажень в плечах.
Большинство сидят, уткнувшись в телефоны. Тем интереснее те, что читают. Пытаюсь разглядеть обложку. У пацана слева Булгаков. У барышни справа – римское право.
Малолюдное утреннее метро. Где-то наверху начинается первый день лета.
Думаю о вечернем разговоре о Керуаке (вот же ж, привязался!), о походе к врачу (хорошие новости), достала ли я размораживаться рыбу, о хлопотах, что предстоят в выходные…
Смертность и сексуальность, мортидо и либидо, то, как мы заканчиваемся и с чего мы начинаемся – никогда не хватает слов, чтобы додумать эти мысли. Сплошной перформатив, где процесс и слово нераздельны и не помещены ни в какой учебник с ответами в конце.